Берегиня Иансы - Страница 74

Денис медленно и нехотя поднял руки, отступив. Мы последовали его примеру, но прежде Николай незаметно подвинулся, закрыв меня от головорезов, так что я смогла видеть лишь растрепанную голову высокого.

В сомкнутом поднятом кулаке Николая светился зеленоватый огонек заклинания, готового сорваться с кончиков пальцев и поразить противников. Чтобы выпустить шар в их сторону, понадобился лишь короткий миг, и вот уже вспышка магического пламени осветила душную полумглу конюшни. Колдовство испугало лошадей, заставив их биться в узких стойлах. Я увидела, как в ярком мареве отлетел к противоположной стене толстяк, и, завизжав, выскочил на улицу длинный. На полу вспыхнуло сено, и запах дыма перемешался с жасминовой волной.

– Давай! – скомандовал Николай, подталкивая меня к выходу и быстро затаптывая раззадорившийся огонек.

На дворе мы обнаружили, что двое головорезов скрутили Алевтину с Дарьей. Женщины выглядели плачевно и испуганно. Длинный детина кинулся со всех ног к подоспевшим товарищам – остановить не успеешь – и заорал так, что вся округа услыхала:

– Они, гады ползучие, ранили меня!

Мы только застыли на месте, когда плечистый бородатый мужик виртуозным движением прижал к горлу Дарьи тесак и отчеканил каждое слово, как золотые монетки:

– Только взмахни руками, колдун, и ей не жить! У меня призмы, вмиг магию почувствую!

– Брешет, – тихо опровергла я – так, чтобы только Николай да Денис меня услыхали. – Нет у него призм.

– Зато ножичек внушительный, – отозвался Савков сквозь зубы.

От подлого и неожиданного удара он рухнул наземь, схватившись за темечко.

Я испуганно оглянулась. Толстяк, оклемавшийся от магического шока, довольно осклабился и, подмигнув мне, облизнул пунцовые губы.

– Сукин сын! – прошипела я со злостью.

В ответ тот размахнулся прикладом в мою сторону, но Денис с воплем сорвался с места, налетая на него и сбивая с ног.

– Подлюги!

Начавшуюся свару пресек приказ:

– Еще движение, и старуха – покойница!

Следом раздался тоненький и очень жалобный всхлип Дарьи, вмиг остудивший наш пыл. Кухарка с ножом у горла, испуганная до слез, беспомощно хлопала круглыми от ужаса глазами. Аля кусала губы и прижимала руки к груди вроде бы в замешательстве, но что-то странное светилось в ее глазах. Любопытство?

Николай тяжело поднялся и, сжав зубы, поднес к глазам ладонь, перепачканную кровью. По его пальцам пробежали тонкие змейки заклятия, готового сорваться в неприятелей. Тяжелым взглядом он обвел нападающих.

– Что, соколик, испужался? – кивнул один из бандитов. Рот его был растянут в широкую неестественную улыбку, и, только присмотревшись, я поняла, что лицо уродовал шрам.

Давидыв, согнутый, упирался в колени и отплевывал кровавую юшку, собиравшуюся в разбитом рту. Толстяк напротив него тяжело дышал и, сидя на земле, лихорадочно искал потерянный в пылу драки арбалет.

Пауза затягивалась. Мы рассматривали друг друга злющими волками и ждали, когда противники сделают следующий ход. Однако его взяла на себя крылатая тень с длинным крысиным хвостом. Страх Божий, заливаясь невыносимо оглушающим лаем, спикировал на толстяка. Трясущимися руками бандюга схватился за рукоятку ножа, пальцы не слушались. Страх пошел на второй заход, намереваясь вцепиться в лицо убийце, как в одно мгновение шлепнулся на землю от выброшенного наугад острого мясницкого тесака.

– Страх! – Внутри у меня все перевернулось.

Под маленьким серым телом с беспомощно раскинутыми крыльями растекалась черная лужа.

– Что за демон? – Толстый вскочил на ноги, подхватив неожиданно найденный арбалет, и направил мне в грудь: – Не шевелиться!

Подойдя к погибшему бесу, он гадливо откинул тушку носом сапога и сплюнул.

– Возродится? – едва слышно спросил Николай, прекрасно запомнивший последнюю гибель беса и надеявшийся на подобный исход.

– Не уверена.

– Чего вы там шепчетесь? – забеспокоился толстяк, зыркнув на нас с ненавистью.

А потом вдруг минорным аккордом в мелодии всего этого безобразия и насилия под дикий женский вопль на другом конце села словно свечка вспыхнула церквушка. В один момент из серой длинной тени с острым шпилем на конце она превратилась в огромный костер. Длинные языки пламени охватили стены со всех сторон.

– Сработали мужики! – скривил безобразные губы «уродец», а потом окинул нас всех высокомерным взором. Мол, гляньте-ка, какие мы.

Сельцо между тем проснулось и стало напоминать наполненный паникой и хаотичным движением муравейник, на который вылили ведро воды. По узким улицам с гиканьем и свистом носилась разбойничья шайка – на нас в конюшне напали именно разбойники, а не местные жители – вдребезги разносила ворота, била стекла изб да скручивала в два присеста хозяев дворов.

До нас доносились крики о помощи, чьи-то мольбы, женский визг и детский плач, а над всем этим полыхал деревенский храм, выпуская в черное беззвездное небо снопы искр.

Николай за непродолжительную паузу собрал в ладони достаточно силы, чтобы взорвать еще одну такую церквушку, и тихо прохрипел:

– Предлагаю разойтись по-хорошему, мужики. Отпустите женщин, и мы уйдем восвояси.

– Ты хочешь сказать, – хохотнул из-за моей спины толстяк, – вы не трогаете нас, мы не трогаем вас?

– Именно это он и хочет сказать, – отозвалась я, чувствуя, как между лопаток пробежала капелька пота и остановилась как раз в том месте, где к пояснице прижималась острая арбалетная стрелка. – Но, видать, не договоримся.

– Понимаешь, девка, – почти в ухо шепнул мне разбойник.